Хорошо, я возьмусь тебя учить. Но ты должна выполнить следующие условия.

— Хорошо, я возьмусь тебя учить. Но ты должна выполнить следующие условия. Во-первых, ты будешь приходить сюда раз в три дня и всегда в полдень. После занятия ты получаешь два дня отдыха, а на третий день возвращаешься. Если ты пропустишь хотя бы одно занятие, я прекращаю тебя учить. Во-вторых, ты должна соблюдать пунктуальность и постоянство, иначе больше меня не увидишь. В-третьих, ты должна приходить на занятия в удобной одежде, не стесняющей движения. Забудь о юбках, которые на тебе сейчас. В-четвертых, за три-четыре часа до начала занятий ты должна воздерживаться от тяжелой пищи, но вскоре после урока ты сможешь есть все, что захочешь. В-пятых, все, чему я тебя научу, ты обязуешься держать в секрете. Если ты кому-нибудь это покажешь или будешь учить этому других, я больше не стану тебя учить. В-шестых, каждый третий день ты будешь приносить мне продукты… этого мне вполне достаточно.

Внимательно глядя на девушку, старик добавил:

— Есть еще и седьмой пункт: ты должна получить разрешение родителей.

Это условие прозвучало как смертный приговор. Старик продолжил:

— В-восьмых, ты не должна спорить со мной по поводу моего учения или моих условий. Если ты принимаешь все пункты без оговорок, я буду ждать тебя здесь послезавтра в полдень.

Девушка ответила:

-Да, но…

Странник резко оборвал:

— Никаких «но»! Всё или ничего.

Тара понимала, что седьмой пункт договора выполнить невозможно, и попыталась отменить его:

— Послушайте, я ведь уже взрослая! Мне не нужно разрешения отца или матери даже для того, чтобы выйти замуж.

— Вот ты уже и споришь со мной. Вспомни о восьмом пункте, — ответил старик, улыбнувшись, а потом добавил: — Если ты смогла убедить меня, чтобы я взялся тебя учить, то тебе без труда удастся убедить своих родителей разрешить брать у меня уроки.

Девушка смиренно кивнула, поняв, что ей не остается ничего другого, кроме как согласиться. Она принялась думать о том, как получить разрешение родителей. Уходя, она задала последний вопрос:

— Вы не могли бы сказать, как называется ваше учение?

Старик ответил кратко:

— Боабом.

На этом закончилась их беседа, и девушка ушла счастливая и обеспокоенная одновременно. Она не знала, как родители отнесутся к ее желанию учиться у Странника, о котором никто почти ничего не знал, как не было ничего известно и об истоках его искусства.